"...Это была небольшая комната, с широким венецианским окном. У камина стоял большой письменный стол с пишущей машинкой. Другая машинка помещалась на небольшом столике, примыкавшем к узкой стороне письменного стола. Эти машины, одна с русским, другая с латинским шрифтом, да небольшой чертеж ветряного двигателя по системе Флетнера на стене у стола были единственными неясными указателями характера работ владельца комнаты…
На всем лежала печать чистоты и аккуратности. И это тоже сбивало с толку Зауера. Сидя в этой комнате, можно было представить, что находишься в Берлине, Мюнхене, но никак не в Москве. Совсем иначе представлял он себе и русского изобретателя. Эта порода людей, по мнению Зауера, должна отличаться особыми чертами. Но перед Готлибом и Зауером стоял скромный на вид, еще молодой человек, со светлыми зачесанными назад волосами, светлыми глазами, гладко выбритым лицом. Правильным носом и со скульптурно очерченной линией рта. Он был одет в темно коричневую блузу и брюки покроя галифе, заправленные в сапоги с узкими голенищами. Рядом с ним стояла жена, в белой блузке, радушная и приветливая. «Уж не ошиблись ли мы?» - подумал Зауер. Но они не ошиблись. Гости представились, и скоро завязалась оживленная беседа…
-…Да,да! Чудеса! Чудеса, фантазии и химеры мы воплотили в жизнь. Вы не узнаете Москвы, если вам раньше приходилось бывать в ней. Первое, что вас поразит,- это то, что Москва стала городом великого молчания. Мы почти не разговариваем друг с другом с тех пор, как научились непосредственно обмениваться мыслями. Каким громоздким и медленным кажется нам теперь наш старый способ разговора! Скоро и почту, и телеграф, и даже радио мы сдадим в архив. Мысленно мы передаем не только звуки, но и краски, образы, сцены - словом, все, что может вообразить человек. Когда передача мысли станет общим достоянием, больше не будет театров, кинематографов, школ, душных помещений, скопления людей. Здания, развлечения, зрелища станут доступны каждому. Чрезвычайно полезной оказалась мыслепередача и в нашей рабочей жизни. У нас теперь идеальные трудовые коллективы, которые выполняют работу со стройностью лучшего оркестра.
no subject
"...Это была небольшая комната, с широким венецианским окном. У камина стоял большой письменный стол с пишущей машинкой. Другая машинка помещалась на небольшом столике, примыкавшем к узкой стороне письменного стола. Эти машины, одна с русским, другая с латинским шрифтом, да небольшой чертеж ветряного двигателя по системе Флетнера на стене у стола были единственными неясными указателями характера работ владельца комнаты…
На всем лежала печать чистоты и аккуратности. И это тоже сбивало с толку Зауера. Сидя в этой комнате, можно было представить, что находишься в Берлине, Мюнхене, но никак не в Москве. Совсем иначе представлял он себе и русского изобретателя. Эта порода людей, по мнению Зауера, должна отличаться особыми чертами. Но перед Готлибом и Зауером стоял скромный на вид, еще молодой человек, со светлыми зачесанными назад волосами, светлыми глазами, гладко выбритым лицом. Правильным носом и со скульптурно очерченной линией рта. Он был одет в темно коричневую блузу и брюки покроя галифе, заправленные в сапоги с узкими голенищами. Рядом с ним стояла жена, в белой блузке, радушная и приветливая. «Уж не ошиблись ли мы?» - подумал Зауер. Но они не ошиблись. Гости представились, и скоро завязалась оживленная беседа…
-…Да,да! Чудеса! Чудеса, фантазии и химеры мы воплотили в жизнь. Вы не узнаете Москвы, если вам раньше приходилось бывать в ней. Первое, что вас поразит,- это то, что Москва стала городом великого молчания. Мы почти не разговариваем друг с другом с тех пор, как научились непосредственно обмениваться мыслями. Каким громоздким и медленным кажется нам теперь наш старый способ разговора! Скоро и почту, и телеграф, и даже радио мы сдадим в архив. Мысленно мы передаем не только звуки, но и краски, образы, сцены - словом, все, что может вообразить человек. Когда передача мысли станет общим достоянием, больше не будет театров, кинематографов, школ, душных помещений, скопления людей. Здания, развлечения, зрелища станут доступны каждому. Чрезвычайно полезной оказалась мыслепередача и в нашей рабочей жизни. У нас теперь идеальные трудовые коллективы, которые выполняют работу со стройностью лучшего оркестра.